Алая роза Тюдоров - Джудит О`Брайен

Джудит О’Брайен

Алая роза Тюдоров

Приношу огромную благодарность моему агенту Мег Рали, издателю Линде Мэрроу и помощнику издателя Кейт Коллинз. Вы, дорогие мои, были просто великолепны!

Эта книга посвящается Рэдни Фостеру, проявившему куда больше понимания в сфере литературы, чем это положено иметь любой звезде, исполняющей песни в стиле кантри. Он не только терпеливо отвечал на мои наивные и часто повторявшиеся вопросы, но и постоянно веселил меня во время наших бесед. Спасибо тебе, Рэдни, за помощь и дружбу.

Глава 1

Легкий бриз холодил ее ножки, обутые в матерчатые туфельки. От ветра подол бархатного платья льнул к стройным лодыжкам. Набиравшее силу солнце разгоняло туман и сырость, предвещая восхитительно ясный день, который дал бы приятную передышку всем, кому надоела унылая дождливая погода Англии.

Она расположилась на древней каменной скамье, пытаясь не обращать внимания на холод, мгновенно пронизавший ее до костей. Роскошное, богато украшенное вышивкой платье переливалось и золотилось под лучами солнца, а ворот из голубого бархата, затканный золотой нитью, едва ли не ослеплял. Рукава, узкие в плечах, спадали целым каскадом складок, бархат чередовался с вышивкой золотом, в причудливый узор которой был вплетен речной жемчуг. Хрупкие запястья девушки стягивали манжеты из тончайшего полотна.

В руках юная особа держала инкрустированную перламутром лютню, струны которой она перебирала с очаровательно отсутствующим видом. Несмотря на столь роскошное обрамление, наиболее примечательным казалось лицо юной особы, хотя прелестное личико и выглядело совсем маленьким под высоченной заостренной прической.

Густые черные стрелы ресниц, затеняли ее живые карие глаза и накладывали легкий тон на щечки, нежность и белизна которых могла поспорить со сливочным мороженым. Изящный носик – однако не настолько маленький, чтобы нельзя было заметить изящный вырез ноздрей, – придавал лицу девушки выражение достоинства и даже надменности, что, впрочем, скрадывалось рисунком чувственных, влажных губ, в уголках которых, казалось, затаилась тщательно оберегаемая от посторонних глаз улыбка. Таким образом, несмотря на строгую, почти классическую красоту, сторонний наблюдатель мог бы сказать, что обладательнице этого лица наверняка свойствен юмор. О живости характера свидетельствовала и непокорная каштановая прядка, которая самым легкомысленным образом выбилась из строгой прически и теперь игриво трепетала на шейке.

Подозрительный шорох в густом кустарнике, окаймлявшем аллею, привлек внимание красавицы, и ее рука, бездумно перебиравшая струны, замерла.

Из узкого прохода между кустами возник некий джентльмен в камзоле золотисто-коричневого цвета. Именно такой цвет имеет добрый старый кларет, когда его наливают в бокал и рассматривают на свет. Кружевной гофрированный воротник джентльмена подчеркивал линию тщательно выбритого подбородка. Его волосы поражали удивительным – чисто рыжим – цветом. Точно такого же цвета брови и ресницы обрамляли его светлые, если не сказать бесцветные, глаза. Он низко поклонился сидевшей на скамейке даме, согнув одно колено, при этом за его спиной можно было различить длинную шпагу на перевязи.

– Миледи, – произнес он на удивление звучным голосом, контрастировавшим с его не слишком выразительным лицом, – милорд только что вернулся.

Юная особа, сидевшая на скамейке, собралась было что-то ему ответить и уже раскрыла ротик, обнажив белоснежные зубки, когда ее прервал резкий окрик, неожиданно материализовавшийся в весеннем воздухе.

– Стоп! – прокричал режиссер.

Он повернулся к молоденькому оператору, чтобы убедиться, что тот прекратил съемку. Затем с яростью обрушился на актера в коричневом камзоле.

– Бога ради, Стэн, отчего ты работаешь не в полную силу?

Стэн выпрямился, и на его лице появилось упрямое выражение.

– Меня зовут Стэнли, – заявил он безупречно поставленным голосом. – Я – актер Шекспировского театра, сэр, и не привык к такого рода… – Он прикрыл глаза, словно находясь в затруднении и не зная, как определить происходящее действо.

– Можете не продолжать, дорогой мой, – произнесла дама с лютней, улыбнувшись и примирительно помахав в воздухе рукой. – Вы хотите сказать, что не привыкли сниматься в музыкальных роликах, верно?

Мужчина кивнул. При этом плоеный воротник затрясся, как бы подчеркивая негодование своего обладателя.

– Так вот, Стэн, – продолжала молодая женщина, поднявшись и положив лютню на каменное сиденье. – Я, к примеру, никак не могу привыкнуть к Англии. Поэтому давайте признаем, что мы в равном положении, ладно?

В ее произношении слышался легкий певучий акцент – вне всякого сомнения, акцент жительницы южных штатов США. Удивительно, но он лишь подчеркивал теплоту и дружелюбие, звучавшие в ее голосе.

Англичанин начал оттаивать. Он благодарно пожал руку, которую ему с готовностью предложила молодая женщина.

– Мисс Бейли, – сказал он, и его голос зарокотал с прежней силой, – должен сообщить вам, что мне чрезвычайно нравится ваша музыка. Ваши сочинения по-настоящему уникальны. Это не зависит даже от того, кто их исполняет. Обычно я не в восторге от… Я хочу сказать, что привык к более серьезной музыке. Но вы, мисс Бейли…

– Зовите меня, пожалуйста, Дини, – произнесла девушка в своей обычной несколько легкомысленной манере.

– Да, так вот, мисс… я хотел сказать, Дини… Мне кажется, у вас большой талант. Как я уже говорил, я крайне редко слушаю…

– Музыку в стиле кантри? – закончила мысль девушка, вопросительно приподняв брови, поскольку видела, что англичанин ищет и не может найти подходящее слово.

– Вот именно. Я считал, что она…

– Малость шумновата? – Дини снова пришла на помощь собеседнику, даже не пытаясь скрыть улыбку.

Английский актер тоже заулыбался в ответ и поклонился. Акцент партнерши поначалу коробил его, но, перестав сердиться, он заметил, что манера произносить гласные более округло, а согласные более твердо, чем следует, лишь усиливает ее очарование.

Прежде чем молодые люди успели продолжить обмен любезностями, к ним, постукивая себя по ладони стеком для верховой езды, приблизился режиссер, мужчина средних лет с уже наметившимся брюшком и редеющими на макушке волосами. Он смерил англичанина уничтожающим, по его мнению, взглядом:

– Стэн, можешь отправляться за чеком. Заодно передай другим ребятам, которые, как и ты, без ума от Шекспира, чтобы они отправлялись по домам – или по замкам – уж не знаю, где вы, ребята околачиваетесь.

Стэн и бровью не повел в ответ на грубость режиссера. Вместо этого он взял в свою руку ладонь Дини и поцеловал ее, сопроводив поцелуй поклоном самого безмятежного и грациозного свойства.